Белые всплески морей серебрятся горной лавандой в каменном свете столь редкого в этих местах солнца. Звуки собираются на обочинах и жужжат тихим потоком глоссолалии, как отблеск той мощи, с которой огласили истину проповедники Христа много веков назад.
Загораются свечи. Теплый воск стекает на землю, гаснет огонь, и в оплавившемся силуэте вырисовываются величественные кипарисы, возносящие свои шпили, подобные шпилям церковных колоколен, высоко, к самому небу.
Выгоревшие вершины нерастаявших айсбергов гор расползлись среди равнин и укрылись от посторонних глаз во влажной, томящейся холодным маревом дымке облаков. У подножия они поросли красными черепичными крышами, каменными оградами, испещренными сотнями маленьких окон, и рукотворными садами; так моллюски от долгого пребывания в толще воды покрываются водорослями и чужеродными раковинами морских существ. Чудом священного воскресения вырвались из сумрачного покоя церкви, рассыпали свои кресты во славу Спасителя, ставшего мессией и пророком для всей необъятной земли. Их шершавые купола вознеслись над горной грядой вечным знамением крещения во имя Отца, Сына и Святого Духа, и свет преломленного неба, отразившись в их серой поверхности, святой водой разливался вдоль горизонта, наполняя его плоть сиянием чистой радости от осознания: Бог есть, Его дыхание во всем; Бог есть, ибо здесь, на Земле, был создан прекрасный мир, светящийся счастьем в переливающейся нити времен; Бог есть, и не может быть иначе.
Слезы звенящими каплями высыпались из груди и раскрылись радугами соцветий в зарослях бугенвиллии и апельсиновых деревьев; в каждой из них отразился солнечный круг, который тут же сомкнулся на резных ставнях белокаменных домов, запел журчанием цикад в сухой пожелтевшей траве и свернулся засахаренными цукатами на обочинах дороги. Спелые яблоки под тяжестью лета согнули ветви деревьев, а в переплетениях света и тени на изрезанных морщинами стволах можно было различить силуэты загадочной Кассиопеи и завистливых нереид, танцующих в морских пучинах среди пены разбивающихся о скалы волн.
И вот уже алые переливы лунных сопрано клокочут на ветру, наполняя его потоками звенящих медью музыкальных шкатулок, и загораются в темно-синем пламени заката вспышки звезд, которые тонут в потоках исходящего от застывшей земли тепла и возгораются с новой силой в тонких иглах корабельных мачт. Наступает ночь, и с ее приходом замкнутые в цепях пространства дымчатые тени заплетают лозами зеленого винограда темнеющие в полумраке острова, а последние искры уходящего света орошают живительной влагой вечнозеленые сосновые леса, которые простирают свои причудливо изогнутые ветви сквозь скалы к самой кромке воды, оставляя на ее поверхности легкий трепет сна и мягкий шелест луговых трав…